Долгая дорога к миру

Продолжение. Часть 1 , часть 2 .

По меркам Донбасса сегодня Антрацит – город вполне благополучный. Хотя бы потому, что звуки орудий здесь давно не слышны.  А пять лет назад на подступах к нему, в районе села Дьяково находилась семитысячная группировка ВСУ. Решающим стал двенадцатый день июня. Тяжелый, кровопролитный, с большими потерями с обеих сторон.  В Антраците  хранят благодарную память о своих земляках и парнях из разных уголков матушки-России, которые воевали в ополчении Донбасса и защитили их город ценой собственной жизни. Так что в День памяти погибших ополченцев в Антрацит приезжают делегации многих городов. Была и ставропольская.

Нашу делегацию возглавляет первый заместитель председателя Ставропольского городского Совета ветеранов Юрий Митрясов. С мая это вторая его поездка в Антрацит. Приезжали сюда 9 Мая с подарками для ветеранов Антрацита и ребятишек-воспитанников приюта «Аннушка»… В семьях погибших ополченцев тогда тоже побывали, передали гуманитарную помощь. Ставропольский городской Совет ветеранов и казаки городского казачьего общества ТВКО уже давно наладили сотрудничество с территориальной организацией ветеранов Антрацита.  И теперь намереваются это сотрудничество всесторонне развивать – в том числе и в плане военно-патриотической работы. Руководство города двумя руками «За!», говорят, что будут рады любой помощи. Сейчас в ЛНР военно-патриотические клубы активно формируются, но помощь, даже рекомендательная, нужна и самим руководителям этих клубов.

Собственно именно по просьбе городского Совета ветеранов мы и оказались в Антраците. Флагманом этого сотрудничества ставропольские ветераны заслуженно определили военно-патриотический клуб «Русские витязи» и его бессменного руководителя Николая Жмайло. В числе предложений – сборы руководителей военно-патриотический клубов ЛНР, а потом и воспитанников этих клубов на базе «Русских витязей» в селе Сенгилеевском  и создание отделения ВПК «Русские витязи» в городе Антраците… Но это дело будущего. Пока было просто знакомство, в том числе с непосредственными участниками событий 12 июня 2014 года…

…А я ведь помню окрестности Дьяково лета 2014 года. Только это был август.  И война грохотала поблизости, но уже не здесь.  А здесь,  на незасеянном поле под Дьяково, была изранена, кажется, каждая пядь земли. Огромные воронки, и повсюду – разбитые и развороченные орудия,  БТРы, сожженные обугленные «Грады». Я такое раньше только в кино видела. И несмотря на то, что это была техника ВСУ, чувства одолевали смешанные. И не только меня. Даже у ополченцев не было победного, и тем более злорадного торжества, когда они показывали нам искореженную технику противника, хотя делали они это не без гордости. Один из сопровождавших – говорливый и шебутной Леха, который за дорогу от Ровеньков своими рассказами о десантном прошлом успел донять  и нас, и своих боевых товарищей, войдя в уцелевший блиндаж, вдруг цыкнул на товарища: смотри, мол, куда наступаешь. Сев на пол, Леха стал аккуратно сметать обсыпавшуюся с потолка землю с чего-то сине-полосатого.

- Эх, ну разве можно так с тельняшкой обращаться, - вздохнул Леха и, бережно свернув, сунул  под жилет-«разгрузку» дорогую его сердцу находку…

Вот таких, вроде бы незначительных случаев, наверное, не бывает, когда между собой воюют разные государства. Зато такими примерами изобилуют войны гражданские, когда по разные стороны фронта оказываются люди, связанные одной Историей и одной судьбой, которую искусственно пытаются разделить… 

Хотя в июне 2014-го под Дьяково стояли разные части и, конечно, разные люди.

- 95-я десантная дивизия ВСУ,72-я, - перечисляет подразделения противника участник боев за Дьяково казачий атаман Антрацита Геннадий Бороденко, - погранцы, которые от границы отходили, потом подошли Правый сектор и «Азов». Всего семь тысяч личного состава и много техники. У большинства основной целью было прорваться в район Саур-Могилы. Ну и мы, конечно, стояли поперек горла. Но в город они не совались, опасались, поскольку у них была информация, что здесь более пяти тысяч казаков. А нас в разное время от пятисот до семисот всего было… Но у нас дух был боевой, мы за город свой насмерть готовы были стоять. А с той стороны был полный хаос и неразбериха. Первые потери наша казачья сотня еще 4 июня понесла. Один  тяжело раненный, двое погибших. Атаман Красного Луча тогда погиб. Ну и до этого нас предупреждали: готовьтесь, скоро на вас попрут…

- Предупреждали оттуда, со стороны ВСУ?

- Да, у моего сына друг детства в армию еще до войны был призван и там оказался – со стороны «укропов». Он звонил, предупреждал: мол, у нас приказ уничтожать блок-посты, значит, скоро пойдем на вас, готовьтесь, иначе быть беде…

- И что стало с этим парнем? Он уцелел? Жив?

- Живой, - кивает головой атаман. Молчит несколько секунд и продолжает: - Мы по возможности стремились избежать потерь. Более того, целый полк ВСУ, где как раз было больше всего мальчишек-срочников, готов был выйти к нам и сложить оружие. С командирами была достигнута договоренность. Даже место и время было назначено. Колонна уже двинулась. Но им не дали выйти.  Подошли «Азов» и Правый сектор. Документального подтверждения мы не имеем, но по нашей информации, командир полка был расстрелян, пацанов загнали опять на позиции.

Вот такие они – штрихи гражданской войны. Этюд в багровых тонах.

- Ну вот вас предупреждали: готовьтесь. Вы не знали, как все сложится. Где была ваша семья? - спрашиваю я атамана.

  - Жену и дочек я в Россию отправил, - говорит Геннадий Борисович. - После того как Славянск сдали, разведка наша донесла, что нацики там семью ополченца убили - всех: жену, мать, двухмесячного ребенка… Я домой пришел, говорю: «Завтра в четыре утра отходит автобус в Россию. Куда именно - не знаю. Берите, что поместится в чемодан, и уезжайте». Уехали. В августе вернулись. А сыновья  со мной были. Вместе мы воевали. Илья, старшой, сразу со мной был. А Никитка, меньший, после присоединился. Я его ведь аккурат перед войной в армию проводил – но он служил в ВВ в Луганске. Так что, когда их часть наши разоружили, он сразу сюда подался.

У старшего Ильи позывной был знатный – «Муромец»… Кстати, счастливым оказался. Ангел-хранитель и богатырская сила помогли парню выжить после сквозного ранения в голову. Пуля вошла под левый глаз и вышла с другой стороны черепа, в миллиметрах пройдя от жизненно важных центров. Даже врачи потом удивлялись: мол, с таким ранением люди обычно не выживают…

Но у Ильи это  было уже второе ранение. Первое он получил как раз под Дьяково, когда прикрывал  отца и его группу, оказавшихся в зоне работы снайпера. Но это ранение было легкое, касательное. Илья «Муромец» еще смог вести машину, чтобы успеть предупредить своих на блок-постах, чтобы не открывали огонь по БТРу и танку,  что танки трофейные, на них  «Капитан» будет выходить со своей группой.

«Капитан» - это позывной атамана Бороденко. По сути, численное преимущество было на стороне противника. Группе Бороденко был придан только один БТР-шестидесятка, так называемый командирский, в котором, как говорит атаман, и броня слабенькая, и оружия почти никакого.

- А у ВСУ и танки, и БТРы были, - рассказывает Геннадий Борисович. - Вот танк, с которым мы практически лоб в лоб вышли, легко мог нас гусеницами раскатать, но он ни одного выстрела не сделал. Я потом понял - мы готовы были умирать, знали за что и за кого, а они – нет. Ну как минимум эти танкисты точно не понимали, ради чего должны убивать или умирать. Я автомат опустил, пошел к ним, кричу: «Ребята, ваши жизни нужны вашим матерям, женам, детям. Нам ваши жизни не нужны. Мы их забирать не собираемся. Сдавайтесь»… Смотрю, вылезают, поднимают руки…

Атаман Бороденко часто вспоминает тех первых взятых им в плен  «укропов», которые ни «укропами», ни врагами на самом деле и не были. Вспоминает командира экипажа, который, опустившись на землю и устало облокотившись на броню, достал из кармана фляжку, протянул: «Выпьешь?»… Бороденко покачал головой. Танкист глухо спросил:

«Я выпью. Можно?»… После нескольких глотков парень сурово и обстоятельно стал по-русски крыть своих украинских отцов-командиров, пославших его часть на «учения», которые оказались реальной войной.

А «Капитан» тем временем приметил еще один танк, застывший в поле метрах в ста от первого. Но это оказалась ловушка, приманка. На подходе их начал отстреливать снайпер. Рухнул идущий впереди ополченец.  Атаман тоже упал, прижавшись к земле, осторожно посмотрел назад. Его замыкающий оседал в траву – медленно, кажется, вечность… Он уже тоже был убит… Снайпер бил в первого и третьего,  Бороденко не оказался в числе первоочередных целей, видимо потому, что шел, опустив автомат. Он ведь собирался и этим танкистам предложить сдаться… Кстати, потом еще несколько человек сложили оружие. Но прежде был бой и шквал огня. И минуты, которые длиною в вечность…

К своим они вернулись с семерыми пленными и  двумя единицами трофейной техники.

Правда, в Антраците пленных пришлось в буквальном смысле спасать. В первой казачьей сотне был парень, который успел в плену побывать. Там его чуть не искалечили. И он рвался на пленных танкистах отвести душу.

- Костя! – кричал ему Бороденко - Того, кто с тобой у «укропов» работал, я своими руками порешу, если встречу. А этих ребят не трогай! Я им благодарен, что они в нас стрелять не стали, иначе у нас погибших было бы не двое, а двадцать!..

- Что с этими пленными потом стало? – спрашиваю я.

- Пятерых достаточно быстро обменяли на наших. А двое у нас долго жили. На заводе работали, технику ремонтировали. Один даже на парад со мной ходил. Все говорил: «Эх, мне бы сюда мою семью, я бы здесь у вас остался!»… Потом его мама за ним приехала… И мы его отпустили домой. Просто отпустили – без обмена. Ну и что – мать потом мне звонила, рассказывала, как парня мытарили в СБУ и прокуратуре, а потом снова в танк и на передовую…

Да уж, витки истории в человеческих судьбах. И в нынешней войне на Донбассе, и в той Гражданской войне, которая раздирала бывшую Российскую империю в начале прошлого века, в прицеле друг у друга зачастую оказывались хорошие люди.

Сейчас уже и не перечислишь поименно тех, чьи жизни унесла эта война. Их очень много.  У каждого об этом своя память. Геннадий Бороденко часто вспоминает своих погибших товарищей. В том числе и тех, кто с ним 12 июня 2014-го выходил из-под Дьяково. Например, механика-водителя,  который чудом исхитрился завести их подбитый БТР-шестидесятку, на которой они и «выскочили» к своим... Замечательный мужик был и мастер — золотые руки. Столько техники восстановил — и своей, и трофейной. Только для того чтобы «воскрешать» танки и БТР, одного таланта мало. Нужны запчасти, а они как раз были на вес золота. Он и погиб из-за этих чертовых запчастей. Под Горловкой после боя собирал их с подбитых  танков и БТРов... Был убит снайпером.

Геннадий Борисович не понаслышке знает, как на войне болит душа за семью, за детей. Просьба, которую он слышал много раз от своих боевых товарищей: «Если что, моих не бросай»...

Только когда на второй год войны стала очевидна необходимость систематизировать данные о погибших и их семьях, выяснилось, что данные эти очень скупы.  Например, в Антраците, на начало 2016 года в списке погибших значилось шестнадцать имен, а число погибших при этом на тот момент составляло 42. И первоочередной задачей стало установить имена и адреса всех, кто погиб, найти их родных.  И оказалось, что в помощи нуждаются очень многие, особенно старики, потерявшие сыновей, и многодетные семьи.

Геннадий Борисович является координатором движения «Мир Луганщине» («Не забудем, не простим») по городу Антрациту. А это огромный объем работы по установке памятников, помощи осиротевшим семьям и детям, оставшимся без родителей. Плюс военно-патриотическая работа.  Атаман благодарен тем неравнодушным людям из России, кто помогал жителям Донбасса и продолжает помогать, тем, кто своих не бросает.