УЗНИК ГЕТТО, СЫН ПОЛКА

По скайпу я общаюсь с двоюродной сестрой, уехавшей с мужем в Штаты в середине 90-х. До них дошла весть, что в Минводах 18 июня этого года открывается мемориал рядом со стекольным заводом, где в сентябре 1942 года гитлеровцы расстреляли почти 7,5 тысяч евреев. Это второе в России по массовости жертв Холокоста, после Ростовской области, место, где были убиты ни в чем не повинные люди.

Муж сестры, Александр Могиливер, сообщил, что среди убитых в Минводах, по данным краевого госархива, его родная тетя Эсфирь Иосифовна Медведовская из Пятигорска и ее шестилетняя дочь Люсенька. А вообще, благодаря городской общине Ставрополя «Шалом» и других организаций удалось восстановить свыше тысячи имен жертв Холокоста в Минеральных Водах. И сам Александр Могиливер тоже, можно считать, жертва нацистского геноцида, бывший несовершеннолетний узник гетто, чудом избежавший расстрела. Вместе с матерью и другими родственниками он оказался в оккупации на территории Украины, в маленьком городке Тульчин Винницкой области, где его большая семья жила до войны. Пытаясь уйти от немцев, многие скрытно двигались на восток, но повсюду были фашисты, которые ловили беженцев, собирали в группы и отправляли в ближайшие гетто. Александр прислал мне воспоминания о том страшном периоде, подробно описал свои злоключения. Думается, современному читателю будет небезынтересен его рассказ. Орфография и стиль автора сохранены.

«По дороге в гетто колонну женщин, стариков, детей вели вооруженные солдаты, а за колонной ехала на телеге бочка с водой. Было очень жарко, тех, кто просил пить или отставал – расстреливали… Вдруг перед нами появился автомобиль ГАЗ-АА, в кузове которого стоял спаренный четырехствольный пулемет «Максим». Колонну оттеснили с дороги к полю и пулемет начал расстреливать людей. Поднялся страшный крик. Я сразу упал и начал ползти в сторону высоких снопов. Кого не достали пули, начали прятаться за снопами, тогда немцы начали стрелять по снопам зажигательными пулями. Снопы загорелись. Когда работавшие возле молотилки крестьяне увидели горящие снопы, они с вилами в руках и криками побежали в нашу сторону. Немцы перестали стрелять, видно, боялись попасть в крестьян. Это спасло много жизней, но не моих родных: погибли мама, сестра, брат, бабушка, двоюродный брат, тетя с грудным ребенком. В живых остались мой дядя, его жена и их дочь… Только после войны я узнал, что то был один из первых массовых расстрелов евреев на Украине…

Стали добираться пешком, ночами до Тульчина. Кормились милостыней. Домой пришли через два месяца, в октябре 1941 года. Через какое-то время всех евреев нашего местечка согнали в здание школы и под охраной повели в большое село Печора — там в бывшем костно-туберкулезном санатории организовали «санаторий» для нас, окруженный высоким кирпичным забором. Была уже зима, помещения, где люди спали в одежде на полу, не отапливались. Негде помыться и постираться, появились вши. От голода, холода и болезней начался мор. Похоронная команда выносила трупы из «палат», грузила их штабелями на повозку или в сани, впрягалась вместо лошадей и отвозила на кладбище… Первое время гетто охраняли румынские солдаты, но летом 1942 года их сменили немецкие каратели и полицаи из украинских националистов. Оставшихся в живых они выгнали во двор, построили и начали отбирать здоровых мужчин и женщин в одну сторону, а стариков, детей и подростков – в другую. Мужчин и женщин увели и больше мы их не видели. Пошел слух, что они за территорией «санатория» роют ямы и завтра или послезавтра нас всех расстреляют. Я решил бежать, дождался ночи и прошмыгнул мимо будки охраны. Меня не заметили, и я быстро подался в сторону леса. Куда было идти? Домой нельзя, там никого из родных уже не осталось, меня могли выдать немцам местные жители. Выход один – идти как можно дальше в другую сторону, где меня никто не знал…

Добрался до местечка Томашполь. Попался на глаза румынскому патрулю, который отвел в комендатуру. На допросе сказал, что родителей нет, а здесь должны быть родственники. Трое суток меня держали в подвале, потом вывели и куда-то повели за городок. Била мысль: спасся во время расстрела, убежал из гетто… и вот конец. Что делать? Конвоиры подвели к дереву, наставили винтовки. Думаю: все, пропал… Они засмеялись, потом подтолкнули, идти вперед. Дошли до будки путевого обходчика на железной дороге и стали ждать. Вскоре послышались гудки паровоза, появилась открытая платформа. Жандармы вместе со мной взобрались на нее. Доехали до местечка Ямполь и там конвоиры сдали меня коменданту. Снова камера в подвале. Когда ее набили до отказа, нас, человек 15-20, повели под охраной к железной дороге. Опять поезд, товарный вагон, этап довезли до городка Балты на Одессщине, отвели в комендатуру. Подвал. Меня вызвали на допрос. Рассказал прежнюю историю. Комендант приказал двум жандармам, мол, вывести этого пацана и расстрелять. У меня душа в пятки. И тут он рассмеялся и говорит: «Ты — свободен». Подумал, что сейчас выпустят, но оказалось, что свободен вернуться этапом в Томашполь. Там есть еврейское детское гетто, вот туда меня и определят.

Привезли, сдали старшей по гетто. Детей было много, мест на нарах не хватало, спал первое время под ними… Здесь встретил знакомого мальчика из нашего городка, он рассказал, что подрабатывает на овощном складе напротив гетто. Согласился меня туда устроить. Мы грузили и выгружали овощи, убирали в складе и на его территории. Нам давали картофель, лук, которые мы обменивали на хлеб. Заведующая складом Лидия Александровна Папсуева была к нам очень добра, жалела и помогала, чем могла. Пошила мне из мешковины рубашку и штаны, разрешала ночевать на складе… После поражения вермахта в Корсунь-Шевченковской операции немцы начали отступать, войска проходили через наше местечко. Мне запомнились грязные, небритые, завернутые в одеяло и разное тряпье уставшие солдаты. Это были уже не те фашисты, которых я видел летом 1941 года… Из-за хаоса отступления никто особо не интересовался детским гетто и заведующая складом забрала меня к себе. Я прожил у нее до марта 1944 года, когда местечко освободила наша армия. Моя, можно сказать, спасительница предложила остаться в ее семье, но вышло иначе.

В доме Лидии Александровны остановились на ночлег трое военных, одному из них я рассказал свою личную и семейную трагедию. Он спросил, хочу ли стать сыном полка и отомстить за гибель родных и близких. Конечно, я согласился, и меня определили в одну из частей 73-го корпуса 52-й армии 1-го Украинского фронта. Вызвали в СМЕРШ. Офицеры расспрашивали подробно о семье, как я попал в Томашполь.

После разговора с сотрудниками контрразведки мне выдали обмундирование: женскую шинель, американские ботинки, обмотки, брюки галифе. И – автомат! Посадили на маленькую лошадь и поручили развозить почту. Так я стал сыном полка. Мне было в ту пору 13 лет и 4 месяца».

Сегодня Александру Захаровичу Могиливеру 88 лет. Прожил он их достойно. Женился, воспитал двоих детей. Трудился в пенитенциарной системе, уволился по выслуге лет в звании капитана. Вспоминать о том, как немцы издевались над беззащитным населением еврейских местечек на Украине в бывшей черте оседлости, не любит, но по моей просьбе все же написал о том, что запомнил, что сам пережил. Он – сын солдата, погибшего в боях на территории Кабардино-Балкарии, несколько лет назад поисковики одной из школ города Баксана установили место гибели его отца. Теперь там установлена табличка с именами павших, и Александр благодарен всем, кто ухаживает за братской могилой.

Анатолий БЕРШТЕЙН

18 июня 2019 года Российский еврейский конгресс (РЕК) открыл в Минеральных Водах мемориал памяти более 7,5 тысяч евреев, расстрелянных нацистами на местном стекольном заводе.

Разрешение о строительстве мемориала РЕК получил в апреле этого года после завершения процесса согласования, длившегося с 2017 года. Длительная задержка была вызвана тем, что еще с советских времен на месте расстрела находится мемориальный камень, признанный объектом культурного наследия. Согласно проекту, камень вписан в композицию нового мемориала, соответствующего масштабам той трагедии. Мемориал создан в рамках программы «Вернуть достоинство».

Стекольный завод в Минеральных Водах — второе по численности место захоронения жертв Холокоста на территории России. Расстрелы евреев продолжались здесь с 6 по 9 сентября 1942 года. С 2010 года РЕК вёл работу по восстановлению имён этих жертв. Удалось восстановить 1034 имени. Теперь эти имена высечены в граните на новом памятнике.

Также в рамках программы «Вернуть достоинство» Российский еврейский конгресс планирует вернуть имена расстрелянным в Змиёвской балке в Ростове-на-Дону — крупнейшем захоронении жертв Холокоста в РФ. Среди 27 тысяч жертв той трагедии, большинство из которых были евреями, сегодня найдены 4004 имени, продолжается согласование установки плит с этими именами.

Программа «Вернуть достоинство» посвящена увековечиванию памяти жертв Холокоста в России. С момента создания программы в 2009 году в РФ было установлено 65 памятников на местах массовых казней и захоронений евреев в годы войны, восстановлены тысячи имён погибших. Всего же в России более пятисот таких мест, большинство из которых никак не отмечены. Задача программы «Вернуть достоинство» — установить памятники на каждом из них.